Неточные совпадения
Барин уже ехал возле него,
одетый, на дрожках — травяно-зеленый нанковый сюртук, желтые штаны и шея без галстука, на манер купидона!
Господин этот был лет тридцати, плотный, жирный, кровь с молоком, с розовыми губами и с усиками и очень щеголевато
одетый.
Толпа дворовых не высыпала на крыльцо встречать
господ; показалась всего одна девочка лет двенадцати, а вслед за ней вышел из дому молодой парень, очень похожий на Петра,
одетый в серую ливрейную куртку [Ливрейная куртка — короткая ливрея, повседневная одежда молодого слуги.] с белыми гербовыми пуговицами, слуга Павла Петровича Кирсанова.
«Тоже — «объясняющий
господин», — подумал Клим, быстро подходя к двери своего дома и оглядываясь. Когда он в столовой зажег свечу, то увидал жену: она,
одетая, спала на кушетке в гостиной, оскалив зубы, держась одной рукой за грудь, а другою за голову.
— Не вникнул, так слушай, да и разбери, можно переезжать или нет. Что значит переехать? Это значит:
барин уйди на целый день да так
одетый с утра и ходи…
Минут через десять Штольц вышел
одетый, обритый, причесанный, а Обломов меланхолически сидел на постели, медленно застегивая грудь рубашки и не попадая пуговкой в петлю. Перед ним на одном колене стоял Захар с нечищеным сапогом, как с каким-нибудь блюдом, готовясь надевать и ожидая, когда
барин кончит застегиванье груди.
— Ах, опоздал; у вас? Вы приобрели? — вдруг раздался подле меня голос
господина в синем пальто, видного собой и хорошо
одетого. Он опоздал.
Англичанин —
барин здесь, кто бы он ни был: всегда изысканно
одетый, холодно, с пренебрежением отдает он приказания черному. Англичанин сидит в обширной своей конторе, или в магазине, или на бирже, хлопочет на пристани, он строитель, инженер, плантатор, чиновник, он распоряжается, управляет, работает, он же едет в карете, верхом, наслаждается прохладой на балконе своей виллы, прячась под тень виноградника.
«
Господин Каннингам желает выпить с вами рюмку вина», — сказал чисто по-английски, наливая мне шампанского, китаец,
одетый очень порядочно и похожий в своем костюме немного на наших богатых ярославских баб.
Теперь этот чисто
одетый, выхоленный
господин с надушенной бородой был для нее не тот Нехлюдов, которого она любила, а только один из тех людей, которые, когда им нужно было, пользовались такими существами, как она, и которыми такие существа, как она, должны были пользоваться как можно для себя выгоднее.
— Нет, нет, я здесь… — послышался приятный грудной баритон, и на пороге гостиной показался высокий худой
господин,
одетый в летнюю серую пару. — Если не ошибаюсь, — прибавил он нараспев, прищурив немного свои подслеповатые иззелена-серые глаза, — я имею удовольствие видеть Сергея Александрыча?
Прочие дворяне сидели на диванах, кучками жались к дверям и подле окон; один, уже, немолодой, но женоподобный по наружности помещик, стоял в уголку, вздрагивал, краснел и с замешательством вертел у себя на желудке печаткою своих часов, хотя никто не обращал на него внимания; иные
господа, в круглых фраках и клетчатых панталонах работы московского портного, вечного цехового мастера Фирса Клюхина, рассуждали необыкновенно развязно и бойко, свободно поворачивая своими жирными и голыми затылками; молодой человек, лет двадцати, подслеповатый и белокурый, с ног до головы
одетый в черную одежду, видимо робел, но язвительно улыбался…
В это время дверь одного из шалашей отворилась, и старушка в белом чепце, опрятно и чопорно
одетая, показалась у порога. «Полно тебе, Степка, — сказала она сердито, —
барин почивает, а ты знай горланишь; нет у вас ни совести, ни жалости». — «Виноват, Егоровна, — отвечал Степка, — ладно, больше не буду, пусть он себе, наш батюшка, почивает да выздоравливает». Старушка ушла, а Степка стал расхаживать по валу.
Господа стоят впереди,
одетые по-праздничному; глубина церкви кишит простонародьем.
Одетые в бархатные, обшитые галуном шапки и в воланы дорогого сукна, кучера не знали, куда они попадут завтра: домой или к новому
барину?
Через пять минут он заснул, сидя в кресле, откинувшись на его спинку головой и отвесив нижнюю челюсть. Тамара выждала некоторое время и принялась его будить. Он был недвижим. Тогда она взяла зажженную свечу и, поставив ее на подоконник окна, выходившего на улицу, вышла в переднюю и стала прислушиваться, пока не услышала легких шагов на лестнице. Почти беззвучно отворила она дверь и пропустила Сеньку,
одетого настоящим
барином, с новеньким кожаным саквояжем в руках.
Когда мы подъехали к парадному крыльцу с навесом, слуги, целою толпой,
одетые как
господа, выбежали к нам навстречу, высадили нас из кибиток и под руки ввели в лакейскую, где мы узнали, что у Прасковьи Ивановны, по обыкновению, много гостей и что
господа недавно откушали.
Теперь перед ним стоял сам «
барин» — и вот к услугам этого «
барина» готова не рессорная коляска, запряженная четверней караковых жеребцов, с молодцом-кучером в шелковой рубашке на козлах, а ободранная одноколка, с хромым мерином, который от старости едва волочил ноги, и с ним, Лукьянычем, поседевшим, сгорбившимся,
одетым в какой-то неслыханный затрапез!
— Несправедливо, — повторили Беловзоров и
господин, названный отставным капитаном, человек лет сорока, рябой до безобразия, курчавый как арап, сутуловатый, кривоногий и
одетый в военный сюртук без эполет, нараспашку.
Из вагонов, сияющих насквозь веселыми праздничными огнями, выходили красивые, нарядные и выхоленные дамы в удивительных шляпах, в необыкновенно изящных костюмах, выходили штатские
господа, прекрасно
одетые, беззаботно самоуверенные, с громкими барскими голосами, с французским и немецким языком, с свободными жестами, с ленивым смехом.
— Ну что, вы как поживаете,
господа? — спросил я, подходя к кучке гарнизонных офицеров,
одетых с иголочки и в белых перчатках на руках.
Князь занимал один из больших нумеров в гостинице Демут. В одно утро он, сверх обыкновения не
одетый, а в спальном шелковом халате, сидел перед письменным столом и что-то высчитывал. Греясь у камина, стоял другой
господин, в пальто, рыжий, с птичьей, одутловатой физиономией, довольно неуклюжий и сразу дававший узнать в себе иностранца.
Как некий триумфатор высадился Полозов и начал подниматься по устланной коврами и благовонной лестнице. К нему подлетел человек, тоже отлично
одетый, но с русским лицом — его камердинер. Полозов заметил ему, что впредь будет всегда брать его с собою, ибо, накануне, во Франкфурте, его, Полозова, оставили на ночь без теплой воды! Камердинер изобразил ужас на лице — и, проворно наклонясь, снял с
барина калоши.
Валахины жили в маленьком чистеньком деревянном домике, вход которого был со двора. Дверь отпер мне, по звону в колокольчик, который был тогда еще большою редкостью в Москве, крошечный, чисто
одетый мальчик. Он не умел или не хотел сказать мне, дома ли
господа, и, оставив одного в темной передней, убежал в еще более темный коридор.
Через минуты две действительно вошел князь Михайло. Это был невысокий плотный
господин, весьма неряшливо
одетый, невыбритый и с каким-то таким равнодушным выражением в лице, что оно походило даже на глупое. Он нисколько не был рад меня видеть, по крайней мере, не выразил этого. Но княгиня, которой он, по-видимому, очень боялся, сказала ему...
Напротив, это был самый изящный джентльмен из всех, которых мне когда-либо приходилось видеть, чрезвычайно хорошо
одетый, державший себя так, как мог держать себя только
господин, привыкший к самому утонченному благообразию.
На Тверском бульваре к большому дому, заключавшему в себе несколько средней величины квартир, имевших на петербургский манер общую лестницу и даже швейцара при оной, или, точнее сказать, отставного унтер-офицера, раз подошел
господин весьма неприглядной наружности,
одетый дурно, с лицом опухшим. Отворив входную дверь сказанного дома, он проговорил охриплым голосом унтер-офицеру...
В Английском клубе из числа знакомых своих Егор Егорыч встретил одного Батенева, о котором он перед тем только говорил с Сергеем Степанычем и которого Егор Егорыч почти не узнал, так как он привык видеть сего
господина всегда небрежно
одетым, а тут перед ним предстал весьма моложавый мужчина в завитом парике и надушенном фраке.
Аксинья,
одетая в новый ситцевый сарафан, белую коленкоровую рубаху и с красным платком на голове, шла, стыдливо держась за руку
барина.
— Жид! А ей же богу, пусть меня разобьет ясным громом, если это не жид, — сказал вдруг первый Дыма указывая на какого-то
господина,
одетого в круглую шляпу и в кургузый, потертый пиджак. Хотя рядом с ним стоял молодой барчук,
одетый с иголочки и уже вовсе не похожий на жиденка, — однако, когда
господин повернулся, то уже и Матвей убедился с первого взгляда, что это непременно жид, да еще свой, из-под Могилева или Житомира, Минска или Смоленска, вот будто сейчас с базара, только переоделся в немецкое платье.
Этот «Гришка» был седой, старинный слуга,
одетый в длиннополый сюртук и носивший пребольшие седые бакенбарды. Судя по некоторым признакам, он тоже был очень сердит и угрюмо ворчал себе под нос. Между
барином и слугой немедленно произошло объяснение.
Я отправился в редакцию «Кошницы», которая помещалась в Троицком переулке. Бельэтаж. Двери отворил лакей, в переднюю выбежали два ирландских сеттера — вообще совсем другое, чем у Ивана Иваныча. Редакция помещалась в квартире издателя, который и принял меня. Это был
господин под тридцать лет, южного типа, безукоризненно
одетый и сиявший брильянтами.
У окна,
одетая пастушкой, сидела графиня Ш.,"царица ос", окруженная молодыми людьми; в числе их отличался своей надменной осанкой, совершенно плоским черепом и бездушно-зверским выражением лица, достойным бухарского хана или римского Гелиогабала, знаменитый богач и красавец Фиников; другая дама, тоже графиня, известная под коротким именем Lisе, разговаривала с длинноволосым белокурым и бледным"спиритом"; рядом стоял
господин, тоже бледный и длинноволосый, и значительно посмеивался:
господин этот также верил в спиритизм, но, сверх того, занимался пророчеством и, на основании апокалипсиса и талмуда, предсказывал всякие удивительные события; ни одно из этих событий не совершалось — а он не смущался и продолжал пророчествовать.
По тротуару шёл высокий плотный мужчина с белокурыми волосами. Волосы он зачесал назад, они красиво падали из-под шляпы на плечи, лицо у него было большое, благородное, с пышными усами.
Одетый солидно, он оставлял впечатление важного, сытого
барина.
Господин Жуквич, наконец, показался в дверях. Это был весьма благообразный из себя мужчина, с окладистою, начинавшею седеть бородою, с густыми, кудрявыми, тоже с проседью, волосами,
одетый во франтоватую черную фрачную пару; глаза у него были голубые и несколько приподнятые вверх; выражение лица задумчивое. При виде князя он весь как-то склонился и имел на губах какую-то неестественную улыбку.
—
Господин Бегушев, хороший знакомый госпожи Меровой, желает ее взять к себе… Распорядитесь, чтобы она покойно и тепло
одетою была перевезена! — приказал ему его юный начальник.
На другое утро ко мне зашел незнакомый, очень щеголевато и в то же время очень солидно
одетый, плотный, коротко остриженный
господин с здоровым смуглым лицом, бархатными бакенбардами и очень хорошими черными глазами.
Миновало холодное царство зимы,
И, навстречу движенью живому,
В юных солнца лучах позлатилися мы
И по небу плывем голубому.
Миновало холодное царство снегов,
Не гонимы погодою бурной,
В парчевой мы
одетые снова покров,
Хвалим
господа в тверди лазурной!
Тот, кто сидел теперь напротив
господина Голядкина, был — ужас
господина Голядкина, был — стыд
господина Голядкина, был — вчерашний кошмар
господина Голядкина, одним словом был сам
господин Голядкин, — не тот
господин Голядкин, который сидел теперь на стуле с разинутым ртом и с застывшим пером в руке; не тот, который служил в качестве помощника своего столоначальника; не тот, который любит стушеваться и зарыться в толпе; не тот, наконец, чья походка ясно выговаривает: «не троньте меня, и я вас трогать не буду», или: «не троньте меня, ведь я вас не затрогиваю», — нет, это был другой
господин Голядкин, совершенно другой, но вместе с тем и совершенно похожий на первого, — такого же роста, такого же склада, так же
одетый, с такой же лысиной, — одним словом, ничего, решительно ничего не было забыто для совершенного сходства, так что если б взять да поставить их рядом, то никто, решительно никто не взял бы на себя определить, который именно настоящий Голядкин, а который поддельный, кто старенький и кто новенький, кто оригинал и кто копия.
Я посмотрел в окно: улицу пересекал невысокого роста
господин,
одетый в черную поддевку и шаровары, с сильно порыжевшей коричневой шляпой на голове; он что-то насвистывал и в такт помахивал маленькой палочкой. Его худощавое бледное лицо с козлиной бородкой, громадными карими глазами и блуждающей улыбкой показалось мне знакомым, но где я видел это лицо? когда? В уме так и вертелась какая-то знакомая фамилия, которая сама просилась на язык…
Куда же повели меня? Прямо в поход за пятнадцать верст от того селения, где квартировал
господин полковник! Меня, пана подпрапоренка Халявского, записанного в солдаты,
одетого, как настоящего солдата, обедавшего весьма за скудным обедом, не полдничавшего… и повели пешком пятнадцать верст!!!
Вхожу; полна зала гостей, и все старые знакомые: лошадиный барышник, гладко причесанный брат и еще двое каких-то
господ, очень дурно
одетых.
В самую эту минуту раздался колокольчик, и телега парой, шибко приближаясь и звеня, въехала на двор; проворно соскочил с нее никому не известный,
одетый как
барин, какой-то молодой малый, спросил, дома ли
господа и где они, и когда указали ему, что
господин стоит на крыльце, приезжий подошел к
барину, снял дорожный картуз, поклонился, подал письмо и сказал: «Флегонт Афанасьич, Мавра Васильевна и Афанасий Флегонтович Солобуевы приказали кланяться, спросить о здоровье и доложить, что они приехали и остановились в Вырыпаевке».
Изба была довольно большая и просторная, но не совсем чистая. Немец-камердинер,
одетый как
барин, стоял в избе и, уставив железную кровать и постлав ее, разбирал белье из чемодана.
К вам является
господин очень чисто
одетый, очень скромного, тихого вида; он вяло раскланивается, вяло опускается в кресло, начинает вертеть шляпу между коленями и молчит; молчит час, другой, третий, изредка разве, и то весьма лаконически, отвечая на вопросы и скрепляя слова свои грустной улыбкой.
— Бьюсь об заклад, что тут пахло взятками, — проговорил один солидно
одетый и выстриженный молодой
господин.
Господа, в числе которых было десять-двенадцать дам с детьми и няньками, несколько гимназистов и юнкеров и человек тридцать хорошо
одетых мужчин, подошли и окружили сторожа. Остальная публика глазела сзади, из-за барьера. Сторож стал спиною к первой клетке и, постукивая за спиной палочкой по решетке, начал объяснение...
— Вашему сиятельству неизвестно, что собаки камердинера его сиятельства графа три недели назад искусали мою дочь и жену? Вашему сиятельству неизвестно, несмотря на то что вся деревня из кожи вон лезла, чтобы сделать это известным. Собаки камердинера терпеть не могут простой одежды и рвут всякого,
одетого по-мужицки.
Господину камердинеру доставляет это удовольствие. Еще бы! Собаки валят женщину на землю, рвут ее одежду и…нагое тело, ваше сиятельство…
Господин камердинер большой любитель бабьего мяса!
За Розой вышли
господин Злыбин и Петька, оба
одетые в акробатические костюмы. Старый фокусник подбрасывал и снова ловил молодого, ставил его себе на голову и ходил по арене.
Утром Катя вышла на улицу. Блестели золотые погоны. Повсюду появились
господа в крахмальных воротничках, изящно
одетые дамы. И странно было: откуда у них это после всех реквизиций?